Что хочу – то и ворочу Печать
Опубликовал: Владимир Левендорский   

Что хочу – то и ворочу

(эпос о «законе-дышле»).

С трепетом мы приступаем к этой статье. Ибо сознаём, что не достойны.

Временной охват, масштаб задействованных лиц требую пера эпического.

Иррациональный смысл происходящего, непостижимый для нашего убогого здравого смысла, требует изощрённого ума Кафки, Хармса или Ионеско.

Дерзаем же мы приступить к этой теме исключительно из малой надежды, что в канун двух знаменательных дат, столь важных для всех, кто живёт в нашем прекрасном городе, помнит и чтит его историю, - 260-летия г.Ростова-на-Дону и 150-летия со дня рождения А.П.Чехова, - вопрос о судьбе здания, непосредственно связанного с этими датами, будет решен по закону, здравому смыслу и в интересах ростовчан.

Поэтому мы просто попытаемся кратко описать уже 15-летнию историю этого дела.

А затем попытаемся всё-таки вникнуть в иррациональных смыл этой истории.

Речь идёт о Доме Максимова. Для людей, знающих историю Ростова, пояснения, думаю, не требуются. Остальных отошлём к статье на нашем сайте в разделе: «Донская история в памятниках/Рассказы о памятниках и памятных местах». Приведём здесь только Паспорт объекта культурного наследия 1985г. на это здание (Приложение 1)

Начиналось всё в далёком 1994г., когда часть этого здания была приобретена О.А.Бояркиным и Ко. Мы прибегаем к этому условному названию, поскольку фирмы, которые перепродавали друг другу это здание постоянно менялись (Родон, Росвнешпром, Роснан…), но реальным собственником был О.А.Бояркин и его родственники. Да и всю эту историю он затеял, как говорится, «от себя лично».

Тогда некая фирма «Родон» вдруг крайне обеспокоилась состоянием здания, мотивируя свою озабоченность в немалой степени тем, что оно является памятником истории и архитектуры (Приложение 2). И, даже, заказала проект реставрации этого здания (Приложение 3). Уже при беглом чтении первого документа, становится очевидным, что эта озабоченность диктовалась желанием «выжить» из здания конкурентов и полностью завладеть им. Желание для бизнесмена естественное и нас оно, собственно говоря, не касается. Важно то, что когда ему это было нужно, Бояркин безоговорочно признавал здание памятником.


Конкуренты были успешно «выжиты» и в 1996г. здание получает фирма «Росвнешпром», президентом которой в то время был О.А.Бояркин. В 1998г. Росвнешпром заключает охранные обязательства на приобретённое здание, предполагающее полную ответственность собственника за со­хранность здания-памятника (Приложение 4). Новый собственник обещал беречь фа­сады, производить своевременные рес­таврационные работы, придерживаться красной линии здания (на языке архитек­торов это означает отказ от возведения но­вых капитальных пристроек). А за это ему  в «нагрузку» к зданию отдали 450 квадратных метров охранной зоны - площадь вокруг памятника, на которой, кстати, капитальное строитель­ство тоже запрещено. В том же обяза­тельстве, между прочим, ска­зано, что при нарушении правил эк­сплуатации, памятник будет отчуж­ден у собственника в пользу госу­дарства.

И тут же – в явное нарушение недавно подписанных охранных обязательств, - вокруг здания стали возводиться уродливые пристройки. В охранной зоне, где они запрещены. При этом наносился непосредственный ущерб самому памятнику. Но, главное, все это было построено самоволь­но, без проекта и без соответствующих разрешений. Но БТИ при этом умудрилось на недостроенные, находящиеся в охранной зоне объекты, не имеющие никакой разрешительной документации выписать технические паспорта.

Эти действия были обжалованы прокуратурой. Мэр Ростова принял решение о демонтаже незаконных построек. Но вопрос «завис» и бояркинские этажерки до сих пор «украшают» наш город.

Но зато быстро пошёл другой процесс, который, очевидно, был мотивирован простой мыслью: есть памятник – есть проблемы, нет памятника – нет проблем.

Для начала г-н Бояркин, чтобы снять ответственность за заключенное уже охранное обязательство, через подставную фирму продаёт здание самому себе как физическому лицу. При этом в справке, данной Регистрационной палатой «новому» владельцу здания, странным образом исчезает строка об «обременении» этого здания как памятника культурно-исторического наследия.

В мае 2001г. Бояркин направляет письмо председателю правительства Ростов­ской области И.А.Станиславову с просьбой исключить здание из Реестра памятников культуры и архитектуры, потому что оно «НЕ ПРЕДСТАВЛЯЕТ СОБОЙ НИКАКОЙ АРХИТЕКТУРНОЙ ЦЕННОСТИ».
Ему решительно отказали. В то время Бояркин уже был депутатом Законодательного собрания Ростовской области. И отказ его, видимо, очень обидел: «народному избраннику» отказать в такой малости.

И вот тут-то кончается присказка и начинается сказка.

Г-н Бояркин подаёт иск в Ленинский районный суд г.Ростова-на-Дону с требованием исключить здание из реестра памятников (Приложение 5).  Обращаем внимание на, по сути, единственное обоснование этого требования, которое заключалось просто в том, что «собственник считает»,  что здание отнесено к категории памятников «необоснованно». В обоснование он, правда, ещё приложил акт технической экспертизы,  которая устанавливала  очевидный факт, что здание находится в аварийном состоянии. Чему немало способствовали и самовольные пристройки самого Бояркина.

В декабре 2001г. Ленинский районный суд в лице судьи И.М.Цепиной признаёт правоту Бояркина и обязывает Администрацию Ростовской области исключить Дом Максимова из Реестра памятников.

Решение Ленинского районного суда опротестовывается Прокуратурой и Администрацией области в лице областного  министерства культуры. Подаётся кассационный иск в Ростовский областной суд.

Но областной суд в 2003г. подтверждает решение районного суда.

Поскольку решение обоих судов реально было не выполнимо (областная администрация, даже если бы она того захотела, просто не имеет права исключать памятники из Реестра), вопрос «повисает в воздухе». Г-н Бояркин, видимо и сам уже не знает, как выбраться из им же самим заваренной каши, - и потому в 2006г. решает продать злополучное здание. Продает. Но вскоре передумывает. То ли жалко стало, то ли появилась надежда «добить» вопрос об лишении здания статуса памятника, потому что параллельно с тяжбой о незаконной продажи он подаёт повторные иски о лишении здания статуса памятника. В результате в 2006г. и Ленинский районный и Ростовский областной суды выносят повторные решения с требованием, чтобы Администрация Ростовской области исключила Дом Максимова из Реестра памятников, но зато и сам г-н Бояркин оказывается в федеральном розыске (но это «совсем другая история»).

В 2007г. Министерство культуры Ростовской области обращается в Верховный суд с просьбой отменить решения Ленинского районного и Областного судов. Но Верховный суд лишь подтверждает эти решения.


Здесь мы заканчиваем наш Эпос и начинаем нашу обсурдискую пьесу.

Аргументацию главного героя - г-на Бояркина, - мы уже приводили: ну хочется ему, чтобы принадлежащее ему здание не было памятником, хлопот меньше. Очень хочется. Вот и всё. Да и ветхое оно совсем. По такой логике по всему историческом у центру Ростова давно надо было бы пройтись бульдозерами. Слава богу, что есть и другие бизнесмены, которые практически уже развалившийся памятник полностью воссоздают, например, Дом Черновой. (О нём интересующиеся могут также прочесть на нашем сайте).

А что же говорит Ленинский районный суд? (Приложение 6)

Во-первых, он повторяет почти слово в слово аргументацию Бояркина на счёт ветхости здания.

А, во-вторых, утверждает, что здание утратило свое значение как памятник, потому, что вокруг него возведены «стальные галереи торгового назначения».

Этот аргумент просто замечателен. Суду совсем не интересно, что  «стальные галереи торгового назначения» возведены незаконно (особенно издевательски выглядит этот аргумент для тех, кто хоть раз пытался узаконить, например, пристройку какой-нибудь «халупы» к своему дачному домику; сколько времени и денег на это уходит). Они вообще не имели права там возводится в соответствии с подписанными охранными обязательствами. Ну а то что, районный судья в праве единолично определять культурно-историческую ценность здания, - это настоящий вклад в юриспруденцию. Ну не повезло Дому Максимова – не соответствует он эстетическим взглядам  судьи И.М.Цепиной. А о том, что по закону для исключения из Реестра памятников  требуется заключение государственной историко-культурной экспертизы она, наверно, не знает. И её вполне устроила проплаченная истцом техническая экспертиза.

И, в третьих, статус, памятника оказывается, ущемляет права г-на Бояркина как собственника здания распоряжаться им по его усмотрению. А потому утверждения Министерства  культуры о том, что «строение «Торговый дом Максимова» представляет собой культурную и историческую ценность», никакого значения не имеют. Ну мешает Бояркину статус памятника распоряжаться своим имуществом как ему хочется. Нарушаются его права собственника. А конституционное право всех остальных жителей города на сохранение своего культурно-исторического наследия для судьи И.М.Цепиной не существует.

О том,  что само требование об исключении здания из Реестра памятников, обращённое к Областной Администрации, просто не выполнимо, - мы уже говорили. По закону такое решение может принять только Правительство Российской Федерации.

Наступает время для монолога  Ростовского областного суда. (Приложение 7)

Ну монолог не получается. Так реплика: решением Ленинского районного суда г. Ростова-на-Дону  было установлено, что здание необоснованно отнесено к памятникам архитектуры. Как было установлено? Не важно. Зачем тратить время на рассмотрение дела по существу. Понять-то, областной суд можно: столько дел. А тут какой-то полуразвалившийся дом. Да и честь мундира вещь немаловажная: раз один суд уже решил – что ж коллег подводить (правда, вопрос – что считать честью? - но это уже из области философии и к делу не относится). Могут, конечно, быть и другие мотивы. Например, судившийся,  с Бояркиным  А.Иванков утверждает, что Бояркин «неоднократно козырял дружбой с председателем облсуда Виктором Ткачевым» (подчеркиваем, чтобы нас не привлекли за клевету, - это цитата. Как говорится, за что купили…)

А что ж Верховный суд? (Приложение 8)

А Верховный суд считает: «Приведённые в жалобе доводы (имеется в виду обращение в Верховный суд областного министерства культуры о пересмотре дела) не опровергают выводы суда и не свидетельствуют о существенном нарушении норм процессуального и материального права».

Здесь, на наш взгляд, самое важное – оговорка насчёт «существенного нарушения». Что считать существенным, а что нет?

Чтобы понять, какие же доводы Верховный суд счёл не существенным, приведём лишь два документа из очень многих, которые направлялись в суды за эти годы (аргументация в них, в общем-то, была схожая). (Приложения 9 и 10).


 Прокурор Ростовской области и Министерство культуры Ростовской области считают, что в ходе судебных разбирательств по данному делу были допущены грубейшие нарушения процессуального права. Например:

Суд не создал условий для полного и всестороннего  исследования обстоятельств дела.

Судом не учтено, что вопрос об отнесении объекта к числу  памятников  архитектуры требует специальных познаний в области истории и архитектуры, поскольку предполагает определение истериче­ской, а не какой-либо иной ценности объекта. … Вопрос об обоснованности отне­сения здания к числу памятников перед экспертами в соответствии с их специальной компетенцией не ставился.

В материалах дела также от­сутствуют сведения о состоянии здания на момент отнесения его к чис­лу памятников решением Ростоблнсполкома 16.08.85, поэтому вывод об ошибочности действий названного государственного органа при поста­новке названного объекта на учет как памятника только на основе ука­занного экспертного заключения не вытекает из материалов дела.

Суд не исследовал в полном объеме факт исторической значимости объекта и не принял во внимание показания специалистов в данной области знаний, а по существу самостоятельно разрешил вопрос о том, что здание не представляет историко-культурной ценности.

Суд не принял во внимание тот факт, что Решением Исполкома № 303, здание было принято на государственную охрану, как памятник архитектуры, а оспариваемым в настоящем деле Постановлением № 411 здание утверждено как памятник истории и культуры. Даже  полагая,  что решением от 24.12.2001г.  установлено,  что здание утратило архитектурную ценность, то ценность историческую и культурную никто не отменял.

Постановление Главы Администрации Ростовской области № 411 законно, поскольку принято в строгом соответствии с требованиями законодательства, действующего на момент его принятия.

Судебные инстанции также не установили и не проверили, какие конкретно гражданские права заявителей были нарушены принятием постановления № 411.

Судами не принято во внимание, что для целей согласования публичного (охрана объектов культурного наследия) и частного (осуществление права собственности) интересов, ст. 55 Конституции Российской Федерации прямо устанавливает возможность ограничения прав и свобод гражданина. Такие ограничения права собственности на объекты культурного наследия установлены Федеральным законом № 73-ФЗ и другими нормативными актами в сфере охраны объектов культурного наследия, а не обжалуемым постановлением № 411.

Были нарушены и нормы материального права:

Здание было отнесено к памятникам истории и культуры в период, когда оно находилось в собственности государства. Государство, обладая правомочиями собственника, определило правовой режим использования своего имущества. Выявив историческую и архитектурную ценность указанного здания, государство, в лице соответствующего органа, отнесло его к памятникам истории и культуры, что является актом распоряжения своим имуществом. При последующем отчуждении государство, в качестве особого условия, определило ограничение права собственности приобретателя по договору в виде ограничения использования.

Решение суда нарушает нормы материального права, определяющих компетенцию ор­ганов государственной власти субъекта Российской Федерации.

Но всё это для Верховного суда – так же как наше с Вами конституционное право на доступ к культурным ценностям, - оказалось, к сожалению, «не существенным».

Что ж получается в финале нашего, наверное, уже утомившего Вас, повествования? Какая «под занавес» мораль?

Финал и мораль очень грустные. Ни в одном из решений, ни одного из судов даже не упоминается ни один закон, ни одна правовая норма, защищающие наше историко-культурное наследие. Для судов нашего законодательства по охране памятников истории и культуры просто не существует!!!

Как тут не вспомнить старую русскую пословицу: «Закон что дышло – куда повернёшь, туда и вышло».  А если это «дышло» к тому же в руках у таких господ, как О.А.Бояркин!... становится не только грустно, но и страшно!