Как мы уже писали, 28 января 2010г. судья Кировского районного суда г.Ростова-на-Дону О.А.Миценко огласила решение по длившемуся почти год разбирательству о разрушении объекта культурного наследия на ул.Пушкинской, 173 в г.Ростове-на-Дону. Недавно мы получили официальный текст этого решения.

Для любознательных приводим его полностью в Приложении к этой статье.

Мы же попытаемся освободить текст этого решения от шелухи слов, которые в данном случае употреблены в таком количестве не для того, чтобы прояснить суть дела, а чтобы «навести тень на плетень» и скрыть на редкость неприглядный смысл вынесенного решения.

Чтобы обосновать это своё утверждение она для начала полностью оправдывает действия ответчиков по уничтожению памятника. Главные аргументы:

1.  Заключение технической экспертизы, согласно которой «фундамент здания находится в ограниченно-работоспособном состоянии, перекрытия - в аварийном состоянии, стены - в ограниченно-работоспособном состоянии, перемычки - в аварийном состоянии. Здание находится в аварийном состоянии, т.е. существует реальная опасность для пребывания людей. Проведение комплекса мероприятий по обеспечению эксплуатационной надежности данного здания требует больших капитальных вложений и является экономически нецелесообразным. Рекомендуется существующее здание разо­рить»

Во-первых, судье Миценко следовало бы знать – мы об это не раз писали, - что решение технической экспертизы не может быть основанием для сноса памятника, таким основанием может быть только культурно-историческая экспертиза. Во-вторых, даже это техническое заключение не говорит о невозможности сохранения памятника, а лишь о том, что его сохранение «требует больших капитальных вложений», и уточняет, что стены памятника, т.е. фасад здания – который в данном случае является главным объектом охраны, - находятся «в ограниченно-работоспособном состоянии», т.е. вполне после проведения соответствующих работ они могли быть сохранены. Таким образом, опровергается один из главных аргументов защиты – который опровергается и многочисленными материалами фото и видеосъёмок, - что памятник будто бы никто и не разрушал, он сам развалился. Это абсолютная ложь – памятник намеренно был разрушен спецтехникой. И, конечно же, всякому нормальному человеку должно быть ясно, что памятники сохраняют не из «экономической целесообразности», а совершенно по иным причинам.

2.   Второй аргумент приводим дословно. Тут, как говорится, ни убавить ни прибавить: «судом установлено, ответчики Мазины распо­лагали достоверными документами, подтверждающими, что спорное строение, по адресу ул. Пушкинская, 173, разрушенное в настоящее время, не является объектом культурного наследия, а именно - справкой Министерства культуры.»

Справка бесспорно была. О сомнительной роли, которую в данном процессе сыграли Министерство культуры Ростовской области и лично зам.министра Гелас, мы уже писали и в решении суда, как увидим дальше, об этом тоже сказано достаточно. Поэтому на этом вопросе мы здесь останавливаться не будем. У нас другой вопрос. Почему на «весах правосудия», которые оказались в руках судьи Миценко, справка одного из чиновников оказалась куда более весомой чем законодательный акт, подписанный Главой Администрации области? Это что, теперь общее правило, не считать обязательным к исполнению всеми жителями области Постановлений Главы её Администрации? То есть, если какой-то житель нашей области – обратимся для примера к одной из самых «злободневных тем», - раздобудет каким-то одним ему ведомым образом справку, подписанную каким-то областным чиновником, в которой будет сказано,  что на него не распространяется недавно принятое постановление об увеличении коммунальных платежей. И на основании этой справки какое-то время эти платежи не будет вносить, а когда в его дверь позвонят судебные исполнители с требованием освободить квартиру за накопившиеся долги, - предъявит как козырный туз эту справку. Как думаете, чем это кончится? Я думаю, бедалага окажется без своей квартиры. Если, конечно, у него не фамилия «Мазин».

3.  Ссылка на то, что «в Росрегистрации по РО отсут­ствуют сведения об ограничениях либо обременениях на спорный объект как на момент приобретения спорного строения ответчиками, так и в настоящее время».

На фоне, скажем так, очень строго разбора работы чиновников Министерства культуры по выполнению их служебных обязанностей по сохранению культурного наследия, удивляет, мягко говоря, благодушное отношение суда к Росрегистрации. Проигнорированы явные указания одного из свидетелей, что справка об отсутствии «обременений», на которую ссылается суд, была выдана Росрегистрацией после не двусмысленно выраженного пожелания Виктора Мазина такую справку иметь. Почему суд вменяет в вину исключительно Министерству культуры тот факт, что Росрегистрация будто бы не была уведомлена, что данное здание внесено в список объектов культурного наследия. А вины самой Росрегистрации здесь нет? Это что, было внутренним служебным документом Министерства культуры, о существовании которого Росрегистрация может и не подозревать? Здание было внесено в список объектов культурного наследия Постановлением Главы Администрации области. И если судья Миценко прочитала бы это Постановление, то увидела бы, что контроль за его исполнением был возложен на «заместителя Главы Адми­нистрации (Губернатора)  области — члена Правительства Бедрика А. И.» Так что, если бы суд захотел действительно разобраться, почему Росрегистрация ничего не знала о том, что здание на Пушкинской, 173 является памятником, то ему следовало бы  пригласит в качестве свидетеля  Александра Ивановича. Но для начала лучше бы всё-таки – чтобы зря не беспокоить занятых и уважаемых людей, - спросить об этом представителей Росрегистрации. А от нас – ростовских обывателей, - ещё один вопрос к судье Миценко: если бы тот гипотетический гражданин, о котором мы писали чуть ранее, перестал бы платить коммунальные платежи на том основании, что никто не пришёл к нему домой и лично не ознакомил с соответствующим постановлением, лишился бы он квартиры или нет?