Традиционно-почитаемые объекты. Народное православие на местном и общероссийском уровнях создало особую сакральную топографию, к которой принадлежат религиозно почитаемые объекты природного происхождения и артефакты. Это то, что в народе получило емкое название «святыни»: святые источники, поклонные кресты, могилы праведников, камни-следовики, отмеченные, по преданию стопой Богородицы или святого, святые деревья и рощи т.д. Вокруг них на протяжении столетий сложился целый пласт фольклора, определенная коллективная и индивидуальная обрядность. Они всегда были центрами, вокруг которых происходило духовное объединение жителей одного или нескольких приходов, а нередко всего уезда, позже – района. Эти почитаемые святыни для многих поколений были символами малой родины.  Православные святыни до сих пор играют большую роль в жизни верующих людей. Святыней для них может быть развалившийся храм, как, например, около г. Северодвинска в местечке Куртяево заброшенный храм XVII в. Люди ходят туда, чтобы «снять с себя» болезни и несчастья, купаются в рядом расположенном источнике. Очень часто святыней становился престольный камень, оставшийся от когда-то стоявшей там церкви (например, дер. Инаковка Тамбовской обл.). В очень многих местах сохранились камни-следовики. На Северо-Западе России до сих пор почитают каменные кресты (Псковская обл., Стругокрасненский р-н, Новгородская обл., Батецкий р-н и др.). Самыми многочисленными святынями остаются святые источники. Обычно они отмечены деревянным крестом или часовней, иногда с купальней. К святыням приходят в надежде на излечение, по обету приносят пожертвования, очень часто святыни являются местом проведения деревенских праздников: престольных, обетных, календарных.  В одной только Рязанской обл. в настоящее время в разной степени почитается более сотни святых источников. Эту традицию можно отнести к числу устойчивых, но в настоящее время, совершенно очевидно, идет ее угасание. Продолжается массовое почитание только тех святых источников, которые связаны с явлением чудотворных икон, известны исцелениями. Большинство же источников зарастает, часовни, даже поставленные уже в 1990-е гг., разрушаются.  Мы не будет касаться таких центров религиозной жизни, как храмы, большое количество которых восстановлено или заново отстроено по всей стране. Но считаем необходимым обратить внимание на сельские часовни, построенные по инициативе и непосредственном участии самих жителей. В годы советской власти их обычно делали на кладбищах или по пути на кладбище, где-нибудь на задах селения. Много таких часовен на местах когда-то разрушенных было возобновлено в конце 1980-х – начале 1990-х гг. Обрядовая жизнь вокруг них вполне соответствует сложившейся в тех местах традиции. Такие три часовни в 1990-е гг. были возведены в дер. Каршево Пудожского р-на Карелии на тех местах, где они были до разрушения. К ним ходят на престольные праздники и в будни, приносят пожертвования в виде полотенец и кусков ткани. В построенных населением часовнях проходит отпевание покойных местными читалками и певчими, там же женщины молятся на родительские субботы. 

Многие часовни: и кладбищенские, и над источниками, особенно старой постройки, находятся в весьма плачевном состоянии. Если в окрестных деревнях есть население, то на их ремонт собирают деньги со всех жителей, реже помогает сельсовет или спонсор. В Ростовской области уже осуществлена государственная программа «Святые источники». В черте г. Ростова-на-Дону есть источники, которые уже четверть века почитаются жителями Дона как святыни. Одним из наиболее известных и почитаемых с дореволюционных времен

является источник, посвященный прп. Серафиму Саровскому (Ботанический сад РГУ). Кроме Серафимовского источника, почитаются в городе источники на территории Иверского женского монастыря; вблизи храма прп. Серафима Саровского, Георгиевский источник (в районе станции Первомайская); Всесвятский источник (в районе Сурб-Хач).  Некоторые святыни получают очень широкое, зачастую общерусское, признание. К ним относятся места явления чудотворных икон. В Ленинградской обл. около с. Ильеши явилась икона Параскевы Пятницы. Сейчас она хранится в Александро-Невской лавре, но на Ильинскую пятницу ее возвращают в Ильеши, куда собирается народ не только из Ленинградской, но и из других смежных областей. Таким местом стало село Сурское (бывш. Промзино) Ульяновской обл., где по преданию явился свт. Николай, или с. Великорецкое Кировской обл., куда ежегодно паломники ходят крестным ходом из Вятки на место явления на сосне иконы свт. Николая. И таких мест массового традиционного паломничества очень много. Обычно культовые объекты такого ранга содержатся в хорошем состоянии за счет спонсоров.  Объектами православного почитания часто становятся могилы праведников. Такие могилы есть на сельских и городских кладбищах. В Москве почти на каждом старом кладбище есть такой объект поклонения. До перенесения мощей Матроны, ее могила в Свято-Даниловом монастыре была местом паломничества. На Ваганьковском кладбище это могила о. Валентина Амфитеатрова, около которой всегда бывает народ, и менее известная могила юродивого, на которую осведомленные люди кладут повестки в суд, чтобы выиграть дело. На немецком кладбище москвичи почитают могилу доктора Газа, которую заваливают записками с просьбами.  Архетипы почитания святынь демонстрируют удивительную устойчивость, и это видно на примере поклонения двум камням в Голосовом овраге в музее-заповеднике «Коломенское» в Москве, зафиксированное в 1940–1950-е гг. и ставшее массовым в 1990-е гг. Некоторые склонны считать камни языческим капищем. На этих камнях люди сидят и лежат для излечения, на них в качестве пожертвования кладут деньги и конфеты, а на деревья и кусты привязывают ленточки. Дело даже не в том, традиционно это поклонение или нет. Интересно, что оно архаично по своей форме и происходит в огромном современном мегаполисе.  Большинство сакральных мест, особенно узколокального значения, приходит в запустение. Прежде всего, это связано с демографической проблемой: некому прийти помолиться и почистить родник, кроме того, с открытием храмов: святые источники, камни-следовики, поклонные кресты др. перестали быть единственными местами, где верующие могут удовлетворить свои религиозные потребности. Немаловажную роль в угасании этой традиции играет и то обстоятельство, что священники обычно «не советуют» прихожанам ходить молиться о дожде, как это принято у русских, на источник или на кладбище, камню, очень порицают привязывание лоскутов и лент около этих мест и т.д., и, объявляя эти обычаи «языческими», требуют от прихожан посещения исключительно храма.

Традиции народного целительства. Исследования фольклористов, этнологов и медицинских антропологов свидетельствуют о существовании в сельской местности и городах России народных магико-медицинских практик. Снятие запретов на информацию об эзотерических знаниях в конце 1980-х – начале 1990-х гг. способствовало всплеску интереса населения к народной медицине. СМИ сыграли очень большую роль в подстегивании этого интереса. Во многих изданиях – центральных и местных – публиковались заговоры на все случаи жизни. Книги по народной медицине выходили огромными тиражами. Н Степанова, известная как сибирская целительница, с 1990 г. издала 16 томов заговоров, причем некоторые тома расходились по 250 тыс. экземпляров. Народное целительство, запрещенное в 1927 г., как профессия, было легализовано с 1993 г. Наряду с деревенскими бабушками, лечащими главным образом заговорами, многие представители этой профессии используют современные научные методики, работают с новейшими приборами и технологиями. Существуют целительские школы,

основывающиеся на авторских методах работы, разветвленная система подготовки народных целителей. Они не только обучают, но проводят квалификационные проверки, выдают сертификаты для включения в Госреестр целителей. Самая крупная профессиональная ассоциация целителей – Российская ассоциация народной медицины.  Однако в сельской местности продолжается сокращение числа потомственных знахарок или имеющих «посвящение свыше». Открытость информации привела к десакрализация магического знания: для того чтобы стать лекарем, по представлению многих, уже не требуется посвящения, достаточно купить книгу заговоров и начать лечить. Вновь появляющиеся знахарки – это обычно те, кто берется лечить переписанными из книг или собранными у разных родственников заговорами. Они не знают знахарской этики, и их практика не базируется на традиционном мировоззрении.  В то время как средства массовой информации популяризировали традиционную медицину, священники требовали от прихожан уничтожать распространенные среди пожилых женщин рукописные сборники с заговорами, народными молитвами, а заодно и старинными духовными стихами; тех, кто лечился у знахарок или сам лечил, они отстраняли от причастия. Деревенское знахарство постепенно сходит со сцены, уступая место городским дипломированным профессионалам. Народные промыслы, знания и умения. В условиях индустриализации сельского хозяйства, развитой промышленности традиционные знания и умения оказываются все менее востребованы. Так, фенологические наблюдения для подавляющего большинства населения не имеют никакого значения, так как действует метеослужба, дающая более верные прогнозы, сельскохозяйственные приметы рассчитаны на иные условия хозяйствования.  Стремительное угасание народных промыслов связано с тем, что восстановленная после войны промышленность стала удовлетворять потребности населения. Кроме того, произведения промыслов и ремесел были рассчитаны на невзыскательный вкус, но потребности покупателей росли. Низкие цены на продукцию перестали покрывать затраты труда на ее изготовление. Выжили те промыслы, которые были взяты под опеку государства и поставлены на промышленную основу. Были созданы государственные мастерские по производству дымковской игрушки, жостовских подносов, городецкой росписи по дереву, лаковых миниатюр Палеха, богородской резной игрушки, хохломской посуды, скопинской керамики. Изделия этих «промыслов» стали своего рода визитной карточкой России, но на самом деле это коммерчески выгодное производство сувенирной продукции, внешне очень красивой, чисто исполненной, что не характерно для народных промыслов. Нижегородская резная игрушка (дер. Федосеево, Кондратьево и др.), например, изготовлялась ножом и топором и называлась «топорщина». Естественно, современному потребителю такая топорная вещь не интересна. В настоящее время еще бытует промысел по изготовлению плетеных из лозы и лыка изделий: корзин, коробов, набирок и т.д. Их делают для себя, на заказ или на продажу скупщикам. Лубяные изделия, щепную птицу кое-где делают в Архангельской обл., главным образом, в Пинежье. Распространено среди сельского женского населения разных областей узорное вязание из шерсти носков, варежек. Уже два века точат игрушки в Муромском р-не Владимирской обл. в с. Полх-Майдан. Раньше делали еще и посуду, а сейчас в основном матрешек, которых сами же и раскрашивают, сбывают тоже сами или через скупщиков. 

Больше всего попыток по возрождению было сделано применительно к изготовлению глиняной игрушки. Игрушка, в древности имевшая культовое значение и связанная с земледельческой культурой, давно утратила свою семантику, хотя ее формы, сюжеты и раскраска очень долго развивались в русле традиции. В игрушке отразились особые образные мотивы, древние представления, художественные принципы народа. В ее основе лежит мифологическое сознание, которого нет у современного человека. Она была рассчитана на невзыскательную крестьянскую и мещанско-пролетарскую аудиторию,

поэтому выполнена грубовато. Современный покупатель приобретает игрушку как сувенир и хочет, чтобы она выглядела эстетично с его точки зрения, а эта точка зрения отличается от эстетических представлений народа в XIX или даже первой половины XX в. Поэтому даже народный мастер, работающий от себя, вынужден идти навстречу покупателю и подстраиваться под него. Невозможно законсервировать промыслы на том уровне, какой был лет 50 назад. Возмущение искусствоведов, фольклористов и некоторых этнографов по поводу того, что изменяется качество исполнения, появляются несвойственные данному промыслу сюжеты, хотя и обоснованны, но этот процесс закономерен. В стране было много центров изготовления глиняной игрушки. В настоящее время подавляющее большинство их не существует. Характерная особенность попыток возродить этот промысел заключается в том, обучение и производство восстанавливали не в традиционных местах их производства, а в районных центрах. Это связано с тем, что в селениях некому было передавать навыки и умение. Инициаторами обычно выступают отдельные энтузиасты. В дер. Хлуднево Думаничского р-на Калужской обл. традиционно делали глиняную игрушку. Ее сумели было возродить и к 1970-1980-м гг. относится расцвет ее производства. Хлудневская игрушка стала символом Калужского края, но это не остановило запустения деревни. Ее начали делать в самой Калуге в нескольких мастерских. Лишь один мастер в Калуге действительно потомственный гончар из Хлуднево. По сути это подделка под нее. В детскую художественную школу Касимова Рязанской обл. перенесли обучение и изготовление вырковской глиняной игрушки (дер. Вырково). В Курской обл. центром глиняной игрушки стал г. Суджа. Там гончар организовал производство игрушки и обучение детей в школе. Другим центром является дер. Кожля. Архангельскую глиняную игрушку делают в г. Вельске, причем возродили и взялись за обучение промыслу не потомственные гончары.  Созданы детские школы и студии народного творчества, однако обучение детей народным промыслам вовсе не означает, что они станут гончарами и посвятят этому делу жизнь. Хорошо, что они приобщились, что-то узнали, но вопрос о дальнейшем существовании промысла это не снимает. Восстановление и функционирование народных промыслов невозможно без серьезного государственного финансирования. Те элементы народной культуры, которые еще действительно бытуют, живут, а не перешли в разряд меморатов, прошли через жесткий отбор временем и оказались достаточно жизнеспособны, хотя малейшее неловкое, неумелое вмешательство, даже с благими целями, неизбежно приводит к их разрушению. Отдельные компоненты можно найти в праздничной культуре, в семейной обрядности, особенно свадебной и похоронной, в сельскохозяйственной обрядности на собственном огороде и скотном дворе, в почитании святых мест и в представлениях о мистическом мире, в фольклоре и т.д. Дольше и лучше, как известно, сохраняются те элементы, которые можно интерпретировать как игровые (например, в свадьбе, в праздниках) или те, которые сохраняют свое сакральное значение (в похоронном обряде и др.). Безусловно, игровая интерпретация ведет к опрофаниванию народной культуры, но это все-таки позволит ей существовать еще какое-то, возможно, достаточно длительное время. Хранение собранных фольклорных и этнографических материалов и доступ к ним в настоящее время превращается в большую проблему. Во многих учреждениях и центрах созданы свои архивы. Хранящийся в них материал не доступен даже специалистам: во-первых, неизвестно, что и где хранится, нет никаких указателей; во-вторых, каждый центр держит эти материалы для себя в расчете на их будущее использование для публикаторской работы. Средств на публикацию, как правило, нет, как и средств на расшифровку записей и перевод на долговечные электронные носители. Если что-то и издается, то тиражи ничтожны и издания не попадают даже в центральные библиотеки Москвы и Петербурга.